Основные направления региональной политики Туркмении
На исходе первого десятилетия XXI века обозначилось ощутимое возрастание политического и экономического веса Туркмении в Центральной Азии и Прикаспийском регионе. Это объясняется как рядом выигрышных для этой страны естественных факторов и стечением исторических обстоятельств, так и политическим курсом ее руководства.
Распад Советского Союза поставил Ашхабад перед лицом сложных политических и экономических проблем. Вторая по площади, но самая малонаселенная республика советской Средней Азии оказалась уязвима в военном отношении и вполне способна попасть в политическую зависимость от южных и восточных соседей.
Основной ресурс туркменской экономики - природный газ - поставлялся в Россию по системе газопроводов Средняя Азия - Центр (САЦ) и направлялся в первую очередь на рынки стран СНГ. Из-за ряда проблем реализация газовых ресурсов Туркмении происходила с недостаточной эффективностью.
Ответом Ашхабада на эти вызовы стала стратегия, формирование которой было в основном завершено к концу 1990-х гг., и в основных чертах сохранившаяся до настоящего времени. Ее сущность в основном отразилась в сочетании концепции нейтралитета и многовекторной политики.
Правовой статус Туркмении как нейтрального государства по преобладающему мнению исследователей был выдвинут в качестве защиты от притязаний внешних сил. Институциональное оформление ему было придано резолюцией Генассамблеи ООН 50/80А «Постоянный нейтралитет Туркменистана» от 12 декабря 1995 г. Ее принятие сразу же получило отражение в национальном законодательстве. День нейтралитета 12 декабря стал одним из главных государственных праздников, а сам этот акт - объектом широкой популяризации в туркменских СМИ, в политическом лексиконе и в массовом сознании.
Нейтральный статус государства, формально обозначающий его стремление к невмешательству в чужие конфликты и неучастию в военных блоках или союзах, на практике получил в Туркмении весьма широкое толкование. С одной стороны, нейтралитет служит для Ашхабада прикрытием от адресованных ему военно-политических инициатив США, и в некоторой степени от политических проектов Турции. В то же время он стал обоснованием для разрыва или ограничения традиционных связей Туркмении с постсоветскими странами (в т.ч. введение визового режима со странами СНГ в 1999 г.). В этом отношении характерно формальное участие Туркмении в работе СНГ, как и в большинстве международных организаций, в которых она состоит. В целом развитие отношений с другими государствами на двусторонней основе гораздо более привлекательно для руководства Туркмении ввиду большей степени свободы и меньшего груза политических обязательств.
С другой стороны, важной составляющей стратегии Ашхабада как вне ЦА, так и в регионе стала политика многовекторности, т.е. балансирования между центрами политического притяжения и поддержания с ними по возможности выгодных отношений. С середины 1990-х гг. у Туркмении сложились благоприятные отношения с Ираном, высоко ценящим отсутствие в этой стране военных объектов западных стран. Вполне спокойные отношения были установлены и с Афганистаном, как при талибах, так и при Хамиде Карзае. Из числа граничащих с Туркменией государств потенциальным источником наибольших угроз воспринимался Узбекистан, отношения с которым в период Сапармурата Ниязова доходили до сильной степени охлаждения. С приходом на президентский пост Гурбангулы Бердымухамедова они были в значительной степени исправлены, однако в них постепенно усиливается элемент соперничества.
Россия вызывает у Ашхабада опасения как сила, способная напрямую повлиять на него в политическом отношении, но в то же время она остается для Туркмении интересной в экономическом отношении. По мере наращивания поставок газа в Китай, значение России как реального покупателя углеводородов для Туркмении в перспективе будет все больше снижаться. Но САЦ остается как аргумент в переговорах с другими покупателями, не сняты и вопросы о возможности Туркмении участвовать в поставках для Южного потока. В сфере экономики аналогом политической многовекторности для Туркмении служит диверсификация важнейших внешнеэкономических связей (в первую очередь. поставок природного газа), направленная на укрепление переговорных позиций Ашхабада по условиям поставок и на наращивание объемов добычи. В 1997 г. был запущен первый альтернативный САЦ магистральный газопровод в Иран (Корпедже - Курт-Куи), в 2010 - второй (Довлетабад - Серахс - Хангеран), в настоящее время их суммарная пропускная способность составляет до 20 млрд куб.м. в год.
С первых лет XXI в. по мере активизации КНР в ЦА стало расти значение китайского вектора туркменской политики. В 2007 г. был заключен контракт по типу соглашения о разделе продукции с китайской корпорацией CNPC, получившей права на добычу газа на правобережье Амударьи (блок Багтыярлык). Таким образом она оказалась первой, и до сих пор единственной, из иностранных компаний, допущенной к самостоятельной добыче газа на материковом месторождении Туркмении. Здесь следует отметить, что допуск иностранных компаний для разведки и добычи углеводородов на блоках туркменской части Каспийского моря осуществляется гораздо свободнее: здесь работают компании из Малайзии, ОАЭ, Германии и России. Но и риски и затраты на работу «в море» гораздо выше, чем на суше.
В конце 2009 г. состоялся запуск первой очереди Трансазиатского газопровода из Туркмении в Китай, развивающегося по сей день. Эта магистраль может служить символом как стремительного продвижение китайских интересов в ЦА, так и формирования новой системы экономических и политических связей в этом регионе. Успех КНР в обеспечении доступа к газовым богатствам Туркмении помимо создания китайцами газопровода и открытия своего рынка обеспечили крупномасштабные программы кредитования: так, только за 2009 - 2011 гг. КНР выделила Ашхабаду около 15 млрд дол.
Политика диверсификации также нашла выражение в поддержке Туркменией спорных проектов Транскаспийского газопровода и ТАПИ несмотря на очевидные сложности их реализации. В этом случае важным инструментом политики становился информационный фон, созданный вокруг этих проектов и направленный на укрепление переговорных позиций туркменской стороны. В то же время принцип реализации газа на границе в случае успеха Транскаспия позволил бы Ашхабаду переадресовать возникающие претензии иностранным собственникам и операторам этого газопровода.
Своеобразной формой диверсификации поставок газа за рубеж стали развивающиеся с конца 1990-х гг. программы по наращиванию производства сжиженных газов, потребляемых в самой Туркмении и поставляемых на экспорт; производству из газового сырья минеральных удобрений; экспорту электроэнергии, выработанной на газотурбинных электростанциях в Иран, Турцию, Афганистан, Таджикистан.
Весьма болезненной для Ашхабада проблемой стал вопрос о границах принадлежащей ему части Каспийского моря и особенно о правах на группу нефтяных месторождений в его центральной части. Остроту этой проблеме изначально придала активность Азербайджанской республики по освоению месторождений Азери (Хазар) и Чираг (Осман) и ее претензии на месторождение Кяпаз (Сердар). Как известно, эта проблема не раз обостряла туркменско-азербайджанские отношения и стороны до сих пор не пришли к ее окончательному разрешению. В то же время «морской» спор с Азербайджаном стал для Туркмении частью сложного комплекса политических проблем, связанных с неразрешенностью вопроса о статусе Каспия. Заинтересованность Туркмении в том, чтобы разрешить к своей выгоде каспийские проблемы, в немалой степени связана с ее расчетами на морские месторождения нефти ввиду близящегося истощения материковых запасов «черного золота».
Актуализация проблем нефтедобычи, потребность в защите своих интересов на море и общая тенденция милитаризации Каспия привели к созданию туркменских военно-морских сил, первые учения которых были проведены в сентябре 2012 г.
Сравнительно новым направлением в политике Туркмении стала активизация строительства железнодорожных магистралей регионального значения. Первым подобным опытом в иранском направлении стала линия Серахс - Мешхед, построенная в 1996 г. В 2009 г. было начато строительство линии Узень - Горган из Казахстана в Иран. По новой магистрали грузы смогут перемещаться между Казахстаном и Ираном без захода на территории Узбекистана. В июне 2013 г. началось сооружение первой очереди Трансафганской железной дороги из Туркмении в Таджикистан. Реализация этого проекта позволит Туркмении занять выигрышную позицию в системе будущих железнодорожных магистралей между Китаем и Ираном. От магистралей Узень - Горган и Трансафганской кроме экономических выгод ожидается существенный прирост политического веса Ашхабада.
Сочетание доктрины нейтралитета с принципами многовекторной политики и диверсификацией хозяйственных связей позволило Ашхабаду добиться известных успехов в деле сохранения своей политической независимости и решения основных экономических задач. В то же время следует учитывать специфику Туркмении как сравнительно малонаселенной страны, обладающей запасами углеводородов мирового значения и высокоразвитой индустрией для их добычи. Позитивными с точки зрения безопасности факторами также служат структура туркменского общества с исторически доминирующей ахалтекинской племенной группой и в целом вполне государственнические традиции туркмен. На общем фоне стран Центральной Азии здесь сравнительно мало распространены радикально-исламистские идеи и структуры.
По мнению большинства экспертов, социально-политическая ситуация в Туркмении обладает значительным запасом устойчивости и наиболее реальны для нее угрозы в виде возможной в ближайшем будущем крупномасштабной дестабилизации центральноазиатского региона. В этих условиях отстраненность Ашхабада от процессов интеграции на постсоветском пространстве грозит обернуться необратимым отставанием не только в сфере экономики, науки и культуры, но и в вопросах безопасности.