Аждар КУРТОВ: О президентских выборах в Кыргызстане
«Конечно, усиление связи с Россией должно объективно произойти, но это усиление киргизская сторона, прежде всего, ожидает в виде больших инвестиций в свою экономику, в том числе в каскад электростанций»
– Аждар Аширович, как будут строиться внешнеполитические ориентиры Кыргызстана с США, РФ, КНР и странами-соседями после президентских выборов?
–Прежде всего, хочу отметить, выборы – это такое явление, когда политики дают очень много обещаний, вовсе не подразумевая выполнение данных обещаний. Есть даже такая поговорка: «Так много никогда не врут, как во время выборов». Это значит, для привлечения голосов избирателей очень часто используются популистские лозунги. Естественно, избиратель клюёт на улучшение и собственной жизни, и улучшение жизни государства. Поэтому в большинстве программ трудно найти объективную оценку тех действий, которые могут вывести страну на устойчивую траекторию развития. С моей точки зрения, не стоит доверять обещаниям как-то кардинально пересмотреть внешнеполитический курс. Более того, я склоняюсь к мнению, что кардинальных изменений во внешнеполитическом курсе после выборов в Кыргызстане не наступит.
Кыргызстан – маленькое государство. А для маленького государства резкие движения во внешней политике, честно говоря, противопоказаны. Страна не располагает большими ресурсами для проведения подлинно самостоятельной внешней политики. Она должна считаться с реалиями современного мира, в том числе со своим окружением. Та политика, которую проводили прежние власти, – начиная с А. Акаева, при всех тех недостатках, за которые их критикуют, – она всё-таки имела под собой объективное основание, так как поле для манёвров у Кыргызстана недостаточное.
Таким образом, я не склонен ожидать от прихода к власти нового президента, что он окончательно «расплюётся» с теми же США и резко повернётся в сторону России, которая станет единственным приоритетом во внешней политике. Я не думаю, что это произойдёт по очень многим причинам. Для маленького государства выгодно, чтобы все вложения и надежды не сосредоточивались на каком-то одном партнёре. Конечно, усиление связи с Россией должно объективно произойти, но это усиление киргизская сторона, прежде всего, ожидает в виде больших инвестиций в свою экономику, в том числе в каскад электростанций. Возможно, это и произойдёт, но для этого нужна стабильность. Если новая власть обеспечит стабильность в республике и привлекательные условия, то почему бы нет? Российские инвестиции могут пойти в гидроэнергетику.
Но пока, наблюдая за развитием ситуации, даже при любом раскладе и результатах выборов, стабильность обеспечена вряд ли будет. Отношения с Китаем, мне кажется, тоже не зависят от тех персоналий, которые займут политический олимп. Китай ближайшее государство к Кыргызстану, партнёр, который осваивает не только регион Центральной Азии, но и более далёкие от него регионы, такие как Латинская Америка, Африка. И делает это Китай достаточно результативно, опираясь на свои мощные финансовые ресурсы, не стесняясь при этом бросать вызов и России, и США. Только два примера. Китайцы договорились о масштабной помощи Белоруссии, испытывающей серьёзные проблемы. И эта помощь, с точки зрения российских экспертов и политиков, имеет под собой ещё и стремление скупить те активы, на которые претендуют российские инвесторы. Второй пример связан с развитием отношений с США. Китайцы, скажем так, стали довольно требовательно относиться к Вашингтону по поводу его военного переоснащения армии Тайваня, в том числе современными истребителями. И, как я себе представляю, они добиваются своего. Вашингтон, несмотря на то, что Тайвань всегда рассматривался как один из серьёзных партнёров в регионе для сдерживания Китая, тем не менее, вынужден отказываться от поставок истребителей новой модификации F-16, предложив вместо этого модернизацию устаревших моделей. Но это неравнозначно для поддержания боевой мощи Тайваня, позволяющий дать отпор в случае вторжения Китая и попытки его захвата территории, которую Китай считает своей. А проистекает всё от того, что китайцы являются самыми крупными держателями американских ценных бумаг и могут использовать данный фактор в условиях нестабильной экономики США. Всё говорит о том, что Китай не просто понимает свою мощь, а не стесняется демонстрировать её не только каким-то второстепенным игрокам на мировой арене, но и ведущим государствам современности. Поэтому отношения между Кыргызстаном и Китаем будут развиваться так, как они и развивались в предшествующий период. Китай будет внедряться в Кыргызстан, и все попытки по противодействию останутся такими «воплями маргиналов». Отношения с ближайшими соседями, как часть внешней политики, пойдут примерно по тому же сценарию, который мы наблюдаем сегодня.
Ближайший сосед, от которого можно ожидать экономическую и политическую помощь в регионе, – это Казахстан. Государство относительно богатое. Поэтому, дабы показать своё величие на примере небольшого государства, такого, как Кыргызстан, Казахстану не надо тратить большие ресурсы, и большого пиара, честно говоря, не требуется. А вот трубить об этом можно долго. Так, думаю, это достаточно удачный момент, чтобы улучшать взаимоотношения.
Есть и второй компонент – желание вступить в Таможенный Союз. Но здесь без урегулирования острых моментов, существующих по границе, таможенному режиму и пр. с Казахстаном, просто невозможно. Хотя в отношении Таможенного Союза и планов по вступлению в него всё не так просто. Сейчас сам Таможенный Союз переживает достаточно ответственный период. Во-первых, три месяца осталось до того, чтобы трансформировать его в единое экономическое пространство, но до сих пор не урегулированы некоторые вопросы функционирования Таможенного Союза. И ситуация в Белоруссии, переживаемые ею трудности говорят о том, что форсированный темп строительства ТС, с одной стороны, оправдан – создать в короткий срок новую интеграционную структуру. С другой стороны, на практике он наталкивается на сопротивление достаточно широких слоёв населения, особенно предпринимательского класса. Последние видят, что их условия жизни, условия осуществления предпринимательской деятельности не только не улучшились, но в некоторых отношениях даже ухудшились по сравнению с тем периодом, когда соглашения о ТС ещё не вступили в силу. Конечно, здесь много спекуляций на тему тех же самых, скажем, поставок ГСМ, введённых на них высоких пошлин. То, что эти разговоры усиливаются и в Белоруссии, и в Казахстане, является тревожным сигналом. И надежды, что в эту сложную ситуацию, связанную со становлением интеграционного пространства, будет привнесена ещё одна острая проблема, а таковой может быть принятие Кыргызстана, не так, я бы сказал, велики.
Отношения с двумя другими соседями – Таджикистаном, Узбекистаном, я тоже думаю, не претерпят каких-то серьёзных изменений. По крайней мере, со стороны Ташкента я не вижу каких-то активных шагов навстречу. Наоборот, на дипломатическом уровне время от времени Ташкент вставляет шпильки, вспоминая события лета прошлого года в выгодном для него, конечно, русле.
– Аждар Аширович, как вы полагаете, а об Андижанской трагедии кто-либо вспоминает?
–Ну, вот это Ташкент вспоминать не хочет. Более того, мне кажется, политэлита Узбекистана очень рада тому, что эти события сейчас не любят вспоминать и некоторые партнёры Ташкента в Западной Европе и за океаном. Судя по участившимся визитам представителей Белого Дома или Пентагона в Ташкент, эта составляющая, выходившая на первый план в середине прошлого десятилетия в выступлениях первых лиц государств западного блока, сейчас эту тему практически не поднимают. Сегодня данную тему поднимают только правозащитники и либерально настроенная оппозиция. Но, вероятно, современный мир настолько циничен, что эти вещи не являются той картой, которую можно разыграть на международной арене.
У Душанбе ситуация с Кыргызстаном легче, чем в отношениях с Ташкентом. Таджикистан сталкивается с достаточно трудной экономической ситуацией, делая судорожные шаги к тому, чтобы исправить положение, так как она в любой момент может вылиться в острый социальный, а возможно, даже и в политический кризис. С одной стороны, мятежники прошлого года были практически все пойманы и подавлены военной рукой, но это не искоренило корней ни социального, ни политического недовольства. И ужесточения, на которые идёт Душанбе, говорят о понимании таджикской элитой того, что государство ещё не встало на ноги ни в экономическом отношении, ни в политическом. Честно говоря, некоторые шаги говорят о непонимании таджикской элитой, чем должны руководствоваться страны в международных отношениях. По крайне мере, когда читаешь доклады очень высокопоставленных руководителей этой страны, в которых говорится, что в случае чего Иран придёт на помощь Таджикистану в виде посыла воинского контингента, то просто диву даёшься. Люди не знают, что сейчас представляет собой иранское руководство и отважится ли оно, исходя из своих же государственных интересов, влезать в какую-то внешнеполитическую авантюру, которую моментально могут использовать как предлог для весьма жёстких действий против самой Исламской Республики Иран. В этом отношении Таджикистан не может ни оказать Кыргызстану какую-то серьёзную экономическую помощь, ни добавить политической поддержки в серьёзных акциях, на которые решится киргизское руководство. Но есть один момент. Во время последнего саммита СНГ в Душанбе президент России наговорил много интересного по поводу возможности РФ принять участие в реализации строительства энергетического коридора, предполагающего не только поставки таджикской электроэнергии в южном направлении через Афганистан, но и киргизской энергии. Таджикская сторона восприняла это как откровенную победу. Но я думаю, данное заявление – дань политической риторике. Когда речь дойдёт до конкретики, хотя бы до какого-то научно обоснованного технико-экономического проекта и его обоснования, то вполне возможно, у российской стороны оптимизм поубавится. И у меня есть серьёзные основания так думать. Южный коридор – это помощь американскому плану Большой Центральной Азии. Так, полагаю, до практической реализации в ближайшее время это не дойдёт. Поэтому большие надежды на этот проект возлагать не стоит.
– Какие политические изменения будут иметь место в Центрально-Азиатском регионе, а именно в Казахстане и Узбекистане?
–Конечно, уже много лет существует гипотетическая проблема смены поколений политиков, и, к сожалению, имеются в виду персоналии. Казахстан и Узбекистан роднит то, что их руководители находятся на своих позициях ещё с периода Советской власти. И это вызывает кучу проблем. К чему могут привести эти проблемы, мы все видели на примере прошедших событий в этом году в арабском мире. То есть смена должна произойти, и, скорее всего, эта смена будет очень непростой и для Казахстана, где баланс интересов более соблюдён, чем в Узбекистане, и для Узбекистана. Но я думаю, речь не идёт о краткосрочной перспективе. Тут надо отдельно анализировать Казахстан и Узбекистан. В Узбекистане всё более и более обостряется то фундаментальное противоречие, которое не позволяет говорить об этом государстве как о суверенной стране, решивший свои серьезные и кардинальные проблемы. Это связано с достаточно большим ростом населения при необеспеченности рабочими местами, а также обостряющиеся проблема нехватки земель для производства аграрной продукции. Тот же пресловутый постоянно обостряющийся вопрос о водных ресурсах. Для Узбекистана он с каждым годом приобретает всё более ключевое значение, поскольку строительство гидросооружений в верховьях рек, будь то Кыргызстан или Таджикистан, их эксплуатация в энергетическом режиме загоняет Узбекистан в жёсткую ситуацию, своего рода ловушку. Больших возможностей у Узбекистана для строительства водохранилищ, чтобы хоть как-то минимизировать риски, связанные с эксплуатацией гидросооружений в энергетическом режиме, просто нет. В Казахстане ситуация немного иная. Но и там летом этого года обострилась другая проблема. Казахстан, по сравнению со своими соседями по региону, расположен далеко от центров исламского радикализма, тем не менее и он не избежал проявлений исламского экстремизма. Серия взрывов на западе Казахстана, по сути дела представляют собой явные террористические акты. А запад Казахстана – это основной район добычи углеводородов. Казахстану избежать участи государств, которые от тотального атеизма перешли к исламизации, – а в исламизации, нужно иметь в виду, есть и радикальные течения – не удаётся. И как он будет справляться с этой проблемой, сказать сейчас очень сложно. Но ресурсы для погашения данного конфликта есть. Кроме того, в Казахстане традиционно осуществляют политическую деятельность оппозиционные политики, которые в своё время составляли единое целое с нынешним главой государства. Потом их пути разошлись, причём очень и очень резко и часто через инициирование уголовных процессов против этих оппозиционных политиков. Я имею в виду А. Кожегельдина, М. Аблязова. И тот, и другой очень активно ведут пропаганду с надеждой воспользоваться случаем. У них есть соответствующие накопленные ресурсы, пусть даже и на очень сомнительных сделках в период их нахождения на высоких постах. Но эти ресурсы они и используют для пропаганды на Казахстан. Формально в Астане делают вид, что эта деятельность никак не сказывается. Но это – как знать. Опять-таки, возвращаясь к тематике арабского мира, очень часто при социальном взрыве революционная волна выносит на поверхность тех политиков, кто очень часто не был в стране десятки лет, а пребывал в забвении, оппозиции, эмиграции, но оказался востребованным волнениями населения. Наверное, расчеты у этой части казахской оппозиции тоже существуют на повторение такого сценария.
25.09.2011
Поделиться
Аждар КУРТОВ: О президентских выборах в Кыргызстане
«Конечно, усиление связи с Россией должно объективно произойти, но это усиление киргизская сторона, прежде всего, ожидает в виде больших инвестиций в свою экономику, в том числе в каскад электростанций»
– Аждар Аширович, как будут строиться внешнеполитические ориентиры Кыргызстана с США, РФ, КНР и странами-соседями после президентских выборов?
–Прежде всего, хочу отметить, выборы – это такое явление, когда политики дают очень много обещаний, вовсе не подразумевая выполнение данных обещаний. Есть даже такая поговорка: «Так много никогда не врут, как во время выборов». Это значит, для привлечения голосов избирателей очень часто используются популистские лозунги. Естественно, избиратель клюёт на улучшение и собственной жизни, и улучшение жизни государства. Поэтому в большинстве программ трудно найти объективную оценку тех действий, которые могут вывести страну на устойчивую траекторию развития. С моей точки зрения, не стоит доверять обещаниям как-то кардинально пересмотреть внешнеполитический курс. Более того, я склоняюсь к мнению, что кардинальных изменений во внешнеполитическом курсе после выборов в Кыргызстане не наступит.
Кыргызстан – маленькое государство. А для маленького государства резкие движения во внешней политике, честно говоря, противопоказаны. Страна не располагает большими ресурсами для проведения подлинно самостоятельной внешней политики. Она должна считаться с реалиями современного мира, в том числе со своим окружением. Та политика, которую проводили прежние власти, – начиная с А. Акаева, при всех тех недостатках, за которые их критикуют, – она всё-таки имела под собой объективное основание, так как поле для манёвров у Кыргызстана недостаточное.
Таким образом, я не склонен ожидать от прихода к власти нового президента, что он окончательно «расплюётся» с теми же США и резко повернётся в сторону России, которая станет единственным приоритетом во внешней политике. Я не думаю, что это произойдёт по очень многим причинам. Для маленького государства выгодно, чтобы все вложения и надежды не сосредоточивались на каком-то одном партнёре. Конечно, усиление связи с Россией должно объективно произойти, но это усиление киргизская сторона, прежде всего, ожидает в виде больших инвестиций в свою экономику, в том числе в каскад электростанций. Возможно, это и произойдёт, но для этого нужна стабильность. Если новая власть обеспечит стабильность в республике и привлекательные условия, то почему бы нет? Российские инвестиции могут пойти в гидроэнергетику.
Но пока, наблюдая за развитием ситуации, даже при любом раскладе и результатах выборов, стабильность обеспечена вряд ли будет. Отношения с Китаем, мне кажется, тоже не зависят от тех персоналий, которые займут политический олимп. Китай ближайшее государство к Кыргызстану, партнёр, который осваивает не только регион Центральной Азии, но и более далёкие от него регионы, такие как Латинская Америка, Африка. И делает это Китай достаточно результативно, опираясь на свои мощные финансовые ресурсы, не стесняясь при этом бросать вызов и России, и США. Только два примера. Китайцы договорились о масштабной помощи Белоруссии, испытывающей серьёзные проблемы. И эта помощь, с точки зрения российских экспертов и политиков, имеет под собой ещё и стремление скупить те активы, на которые претендуют российские инвесторы. Второй пример связан с развитием отношений с США. Китайцы, скажем так, стали довольно требовательно относиться к Вашингтону по поводу его военного переоснащения армии Тайваня, в том числе современными истребителями. И, как я себе представляю, они добиваются своего. Вашингтон, несмотря на то, что Тайвань всегда рассматривался как один из серьёзных партнёров в регионе для сдерживания Китая, тем не менее, вынужден отказываться от поставок истребителей новой модификации F-16, предложив вместо этого модернизацию устаревших моделей. Но это неравнозначно для поддержания боевой мощи Тайваня, позволяющий дать отпор в случае вторжения Китая и попытки его захвата территории, которую Китай считает своей. А проистекает всё от того, что китайцы являются самыми крупными держателями американских ценных бумаг и могут использовать данный фактор в условиях нестабильной экономики США. Всё говорит о том, что Китай не просто понимает свою мощь, а не стесняется демонстрировать её не только каким-то второстепенным игрокам на мировой арене, но и ведущим государствам современности. Поэтому отношения между Кыргызстаном и Китаем будут развиваться так, как они и развивались в предшествующий период. Китай будет внедряться в Кыргызстан, и все попытки по противодействию останутся такими «воплями маргиналов». Отношения с ближайшими соседями, как часть внешней политики, пойдут примерно по тому же сценарию, который мы наблюдаем сегодня.
Ближайший сосед, от которого можно ожидать экономическую и политическую помощь в регионе, – это Казахстан. Государство относительно богатое. Поэтому, дабы показать своё величие на примере небольшого государства, такого, как Кыргызстан, Казахстану не надо тратить большие ресурсы, и большого пиара, честно говоря, не требуется. А вот трубить об этом можно долго. Так, думаю, это достаточно удачный момент, чтобы улучшать взаимоотношения.
Есть и второй компонент – желание вступить в Таможенный Союз. Но здесь без урегулирования острых моментов, существующих по границе, таможенному режиму и пр. с Казахстаном, просто невозможно. Хотя в отношении Таможенного Союза и планов по вступлению в него всё не так просто. Сейчас сам Таможенный Союз переживает достаточно ответственный период. Во-первых, три месяца осталось до того, чтобы трансформировать его в единое экономическое пространство, но до сих пор не урегулированы некоторые вопросы функционирования Таможенного Союза. И ситуация в Белоруссии, переживаемые ею трудности говорят о том, что форсированный темп строительства ТС, с одной стороны, оправдан – создать в короткий срок новую интеграционную структуру. С другой стороны, на практике он наталкивается на сопротивление достаточно широких слоёв населения, особенно предпринимательского класса. Последние видят, что их условия жизни, условия осуществления предпринимательской деятельности не только не улучшились, но в некоторых отношениях даже ухудшились по сравнению с тем периодом, когда соглашения о ТС ещё не вступили в силу. Конечно, здесь много спекуляций на тему тех же самых, скажем, поставок ГСМ, введённых на них высоких пошлин. То, что эти разговоры усиливаются и в Белоруссии, и в Казахстане, является тревожным сигналом. И надежды, что в эту сложную ситуацию, связанную со становлением интеграционного пространства, будет привнесена ещё одна острая проблема, а таковой может быть принятие Кыргызстана, не так, я бы сказал, велики.
Отношения с двумя другими соседями – Таджикистаном, Узбекистаном, я тоже думаю, не претерпят каких-то серьёзных изменений. По крайней мере, со стороны Ташкента я не вижу каких-то активных шагов навстречу. Наоборот, на дипломатическом уровне время от времени Ташкент вставляет шпильки, вспоминая события лета прошлого года в выгодном для него, конечно, русле.
– Аждар Аширович, как вы полагаете, а об Андижанской трагедии кто-либо вспоминает?
–Ну, вот это Ташкент вспоминать не хочет. Более того, мне кажется, политэлита Узбекистана очень рада тому, что эти события сейчас не любят вспоминать и некоторые партнёры Ташкента в Западной Европе и за океаном. Судя по участившимся визитам представителей Белого Дома или Пентагона в Ташкент, эта составляющая, выходившая на первый план в середине прошлого десятилетия в выступлениях первых лиц государств западного блока, сейчас эту тему практически не поднимают. Сегодня данную тему поднимают только правозащитники и либерально настроенная оппозиция. Но, вероятно, современный мир настолько циничен, что эти вещи не являются той картой, которую можно разыграть на международной арене.
У Душанбе ситуация с Кыргызстаном легче, чем в отношениях с Ташкентом. Таджикистан сталкивается с достаточно трудной экономической ситуацией, делая судорожные шаги к тому, чтобы исправить положение, так как она в любой момент может вылиться в острый социальный, а возможно, даже и в политический кризис. С одной стороны, мятежники прошлого года были практически все пойманы и подавлены военной рукой, но это не искоренило корней ни социального, ни политического недовольства. И ужесточения, на которые идёт Душанбе, говорят о понимании таджикской элитой того, что государство ещё не встало на ноги ни в экономическом отношении, ни в политическом. Честно говоря, некоторые шаги говорят о непонимании таджикской элитой, чем должны руководствоваться страны в международных отношениях. По крайне мере, когда читаешь доклады очень высокопоставленных руководителей этой страны, в которых говорится, что в случае чего Иран придёт на помощь Таджикистану в виде посыла воинского контингента, то просто диву даёшься. Люди не знают, что сейчас представляет собой иранское руководство и отважится ли оно, исходя из своих же государственных интересов, влезать в какую-то внешнеполитическую авантюру, которую моментально могут использовать как предлог для весьма жёстких действий против самой Исламской Республики Иран. В этом отношении Таджикистан не может ни оказать Кыргызстану какую-то серьёзную экономическую помощь, ни добавить политической поддержки в серьёзных акциях, на которые решится киргизское руководство. Но есть один момент. Во время последнего саммита СНГ в Душанбе президент России наговорил много интересного по поводу возможности РФ принять участие в реализации строительства энергетического коридора, предполагающего не только поставки таджикской электроэнергии в южном направлении через Афганистан, но и киргизской энергии. Таджикская сторона восприняла это как откровенную победу. Но я думаю, данное заявление – дань политической риторике. Когда речь дойдёт до конкретики, хотя бы до какого-то научно обоснованного технико-экономического проекта и его обоснования, то вполне возможно, у российской стороны оптимизм поубавится. И у меня есть серьёзные основания так думать. Южный коридор – это помощь американскому плану Большой Центральной Азии. Так, полагаю, до практической реализации в ближайшее время это не дойдёт. Поэтому большие надежды на этот проект возлагать не стоит.
– Какие политические изменения будут иметь место в Центрально-Азиатском регионе, а именно в Казахстане и Узбекистане?
–Конечно, уже много лет существует гипотетическая проблема смены поколений политиков, и, к сожалению, имеются в виду персоналии. Казахстан и Узбекистан роднит то, что их руководители находятся на своих позициях ещё с периода Советской власти. И это вызывает кучу проблем. К чему могут привести эти проблемы, мы все видели на примере прошедших событий в этом году в арабском мире. То есть смена должна произойти, и, скорее всего, эта смена будет очень непростой и для Казахстана, где баланс интересов более соблюдён, чем в Узбекистане, и для Узбекистана. Но я думаю, речь не идёт о краткосрочной перспективе. Тут надо отдельно анализировать Казахстан и Узбекистан. В Узбекистане всё более и более обостряется то фундаментальное противоречие, которое не позволяет говорить об этом государстве как о суверенной стране, решивший свои серьезные и кардинальные проблемы. Это связано с достаточно большим ростом населения при необеспеченности рабочими местами, а также обостряющиеся проблема нехватки земель для производства аграрной продукции. Тот же пресловутый постоянно обостряющийся вопрос о водных ресурсах. Для Узбекистана он с каждым годом приобретает всё более ключевое значение, поскольку строительство гидросооружений в верховьях рек, будь то Кыргызстан или Таджикистан, их эксплуатация в энергетическом режиме загоняет Узбекистан в жёсткую ситуацию, своего рода ловушку. Больших возможностей у Узбекистана для строительства водохранилищ, чтобы хоть как-то минимизировать риски, связанные с эксплуатацией гидросооружений в энергетическом режиме, просто нет. В Казахстане ситуация немного иная. Но и там летом этого года обострилась другая проблема. Казахстан, по сравнению со своими соседями по региону, расположен далеко от центров исламского радикализма, тем не менее и он не избежал проявлений исламского экстремизма. Серия взрывов на западе Казахстана, по сути дела представляют собой явные террористические акты. А запад Казахстана – это основной район добычи углеводородов. Казахстану избежать участи государств, которые от тотального атеизма перешли к исламизации, – а в исламизации, нужно иметь в виду, есть и радикальные течения – не удаётся. И как он будет справляться с этой проблемой, сказать сейчас очень сложно. Но ресурсы для погашения данного конфликта есть. Кроме того, в Казахстане традиционно осуществляют политическую деятельность оппозиционные политики, которые в своё время составляли единое целое с нынешним главой государства. Потом их пути разошлись, причём очень и очень резко и часто через инициирование уголовных процессов против этих оппозиционных политиков. Я имею в виду А. Кожегельдина, М. Аблязова. И тот, и другой очень активно ведут пропаганду с надеждой воспользоваться случаем. У них есть соответствующие накопленные ресурсы, пусть даже и на очень сомнительных сделках в период их нахождения на высоких постах. Но эти ресурсы они и используют для пропаганды на Казахстан. Формально в Астане делают вид, что эта деятельность никак не сказывается. Но это – как знать. Опять-таки, возвращаясь к тематике арабского мира, очень часто при социальном взрыве революционная волна выносит на поверхность тех политиков, кто очень часто не был в стране десятки лет, а пребывал в забвении, оппозиции, эмиграции, но оказался востребованным волнениями населения. Наверное, расчеты у этой части казахской оппозиции тоже существуют на повторение такого сценария.
Беседовал Эрик ИСРАИЛОВ
22 сентября 2011 г.
Источник: Общественный рейтинг